bentham.jpg (3218 bytes)

И. БЕНТАМ

Из книги:

"Введение в основания нравственности и законодательства".

Гл. XV-XVII.

Глава XV

Случаи, не подлежащие наказанию

§ 1. Общий обзор случаев, не подлежащих наказанию

I.

Общая цель, которую имеют или должны иметь все законы, есть вообще увеличивать целое счастье общества и поэтому в первую очередь исключать сколько возможно все, что стремится уменьшать это счастье; другими словами, исключать вред.

II.

Но всякое наказание есть вред; всякое наказание есть само по себе зло. По принципу полезности, если только должно быть допущено наказание, оно должно быть допускаемо только в той степени, насколько оно обещает устранить какое-нибудь большее зло 1.

III.

Ясно поэтому, что наказание не должно быть допускаемо в следующих случаях:

1. Где оно неосновательно; где нет вреда, который бы оно предотвращало, когда акт в целом не вреден.
2. Где оно должно быть недействительно; где оно не может действовать так, чтобы предупреждать вред.
3. Где оно неприбыльно или слишком дорого; где вред, который оно может произвести, был бы больше того вреда, который оно должно предотвратить.
4. Где оно не нужно; где вред может быть предотвращен или может прекратиться сам, без него; т.е. дешевле.

§ 2. Случаи, в которых наказание неосновательно

IV.

Эти случаи: 1. Где никогда не было никакого вреда; где не было никому произведено вреда тем действием, о котором идет речь. Сюда принадлежат случаи, где акт мог бы быть иногда вредным или неприятным, но лицо, интерес которого затронут, дало свое согласие на его совершение. Это согласие, — как предполагается, свободное и должным образом полученное, — есть лучшее доказательство, какое можно привести за то, что лицу, давшему его, не было в целом сделано никакого вреда, по крайней мере никакого непосредственного вреда. Потому что никто не может судить так хорошо, как сам человек, о том, что доставляет ему удовольствие или неудовольствие.

V.

2. Где вред был перевешен: хотя акт и произвел вред, но этот акт был необходим для произведения блага, имевшего большую ценность, чем этот вред. Сюда может принадлежать все, что делается в виде предосторожности против внезапного бедствия, как и все, что делается при исполнении некоторых родов власти, необходимых в каждом обществе, т.е. власти домашней, судебной, военной и верховной.

VI.

3. Где есть несомненное равномерное вознаграждение, и притом во всех случаях, где может быть совершено преступление. Это предполагает две вещи: 1) что преступление таково, что допускает равносильное вознаграждение; 2) что такое вознаграждение непременно окажется. Последнее из этих предположений может быть сочтено чисто идеальным, таким, которое в данной ему здесь всеобщности не может быть доказано фактом. Поэтому на практике оно не может быть поставлено в числе оснований абсолютной безнаказанности. Оно может быть, однако, допущено как основание для уменьшения того наказания, которого потребовали бы другие, независимые от этого соображения.

§ 3. Случаи, в которых наказание должно быть недействительно

VII.

Это случаи: 1. Где уголовное положение не было установлено, пока не совершился акт. Сюда относятся: 1) Законы ex-post facto, когда сам законодатель не определяет наказания, пока акт не был совершен. 2) Приговоры, выходящие за пределы закона, где судья своей собственной властью назначает наказание, которое не было назначено законодателем.

VIII.

2. Где уголовное положение, хотя и установленное, не доведено до сведения лиц, на которых, как кажется, оно намерено действовать. Таков случай, где закон упустил употребить какую-нибудь необходимую меру для обеспечения того, чтобы всякое лицо, находящееся в области действия закона, было поставлено в известность обо всех случаях, в которых (при своем настоящем общественном положении) оно может подвергнуться взысканиям закона.

IX.

3. Где уголовное положение, хотя и доведенное до сведения человека, может не произвести на него никакого действия, т.е. может не отклонить его от совершения какого-нибудь акта того рода, о котором идет речь. Так бывает: 1) В крайнем детстве; когда человек еще не приобрел того состояния или расположения ума, в котором перспектива таких отдельных зол, как представляемые законом, может оказать влияние на его поведение. 2) В безумии; когда лицо, если уже и достигло этого расположения, но затем лишилось его вследствие влияния какой-нибудь постоянной, хотя невидимой причины. 3) В опьянении; когда человек был лишен этого расположения преходящим влиянием видимой причины, как, например, употребления вина, или опиума, или других веществ, которые таким же образом действуют на нервную систему: состояние, которое действительно есть не что иное, как временное безумие, произведенное известной причиной.

X.

4. Когда уголовное положение (хотя бы, будучи доведено до сведения человека, оно могло очень хорошо предотвратить совершение им актов того рода, о котором идет речь, предполагая, что он знал, что оно относится к этим актам) может не иметь этого действия относительно того индивидуального акта, который человек хочет совершить; т.е. потому что человек не знает, что акт принадлежит к числу тех, к которым относится уголовное предусмотрение. Это может оказаться: 1) В случае ненамеренности; где человек не намеревается совершать акта и потому не знает, что он может совершить акт, который впоследствии он мог совершить 2; 2) В случае несознательности, где хотя человек может знать, что он готов совершить самый акт, но, не зная всех существенных обстоятельств, сопровождающих его, он не знает о его тенденции к произведению вреда, с учетом которого он был признан подлежащим наказанию. 3) В случае дурного предположения или неверного расчета; где, хотя человек и может знать о тенденции акта к произведению этой степени вреда, он, хотя и ошибочно, предполагает, что акт сопровождается некоторыми обстоятельствами или таким рядом обстоятельств, что если бы акт сопровождался ими действительно, то он или не произвел бы этого вреда, или произвел бы такую большую степень блага, что законодатель не счел бы его в таком случае подлежащим наказанию 3.

XI.

5. Где хотя бы уголовная статья имела полное и преобладающее влияние, если бы действовала одна, но вследствие господствующего влияния на волю какой-нибудь противоположной причины она должна по необходимости быть недействительна; потому что зло, которому человек готов подвергнуться в случае несовершения акта, так велико, что с ним не может равняться зло, определяемое уголовной статьей в случае совершения акта. Это может оказаться: 1) В случае физической опасности; где есть вероятность зла, могущего произойти от непосредственных сил природы. 2) В случае угрозы вредом; где есть вероятность зла, могущего произойти от намеренных и сознательных действий человека 4.

ХП.

6. Где хотя уголовная статья может иметь полное и преобладающее влияние на волю человека, но его физические способности (вследствие господствующего влияния какой-нибудь физической причины) не в состоянии следовать решению воли: так что акт есть совершенно невольный. Таков случай физического принуждения, произведенного какими бы то ни было средствами; где, например, рука человека наталкивается на какой-нибудь предмет, до которого его воля располагает его не прикасаться; или удаляется от прикосновения к какому-нибудь предмету, к которому воля располагает его прикоснуться.

§ 4. Случаи, в которых наказание неприбыльно

ХШ.

Это случаи: 1. Где, с одной стороны, характер преступления, с другой — характер наказания в обыкновенном порядке вещей, таковы, что при сравнении зло последнего окажется больше, чем зло первого.

XIV.

Зло наказания делится на четыре ветви, постигающие столько же различных разрядов людей: 1) Зло принуждения или страдание, которое наказание причиняет человеку, делая для него невозможным совершение какого бы то ни было акта, от совершения которого его удерживает перспектива наказания. Это чувствуется теми, кто соблюдает закон. 2) Зло предвидения (apprehension) или страдание, которое человек, навлекший на себя наказание, чувствует при мысли о том, что подвергнется ему. Это чувствуется теми, кто нарушил закон и кто чувствует себя в опасности, что закон будет над ним исполнен. 3) Зло перенесения его 5 или страдание, которое человек чувствует в силу своего наказания — с того времени, когда он начал переносить его. Это чувствуется теми, кто нарушил закон и над кем он теперь совершается. 4) Страдание симпатии и другие производные роды зла, проистекающего для людей, которые находятся в связи с разными сейчас упомянутыми разрядами лиц, первоначально страдающих 6. Из этих четырех долей зла первая будет больше или меньше, смотря по характеру акта, от которого человек удерживается; вторая и третья — смотря по характеру наказания, которое связывается с преступлением.

XV.

Что касается, с другой стороны, зла преступления, то оно также, конечно, будет больше или меньше, в зависимости от характера каждого преступления. Поэтому пропорция между одним и другим злом будет различна для каждого отдельного преступления. Поэтому случаи, в которых наказание бывает неприбыльно на этом основании, могут быть исследованы не иначе, как посредством исследования каждого отдельного преступления: что и будет предметом главной части нашего труда.

XVI.

2. Где хотя в обыкновенном положении вещей зло, происходящее от наказания, не больше блага, способного произойти от силы, с которой оно в течение той же протяженности времени действует для исключения зла преступления, но может сделаться больше по влиянию каких-нибудь случайных обстоятельств. К числу этих обстоятельств могут относиться: 1) Большое число преступников в какой-нибудь особенный момент; такое, что оно выше обыкновенной меры увеличило бы в зле наказания quantum второй и третьей доли и тем увеличило бы также и количество четвертой доли. 2) Чрезвычайная ценность заслуг какого-нибудь одного преступника — случай, в котором действие наказания лишило бы общество блага от этих заслуг. 3) Неудовольствие народа, т.е. неопределенного числа членов того же общества, в случаях, где (вследствие влияния какого-нибудь случайного события) они увидят, что преступление или преступник не должны быть наказываемы таким способом или в такой степени. 4) Неудовольствие иностранных держав; т.е. правительства или значительного числа членов какого-нибудь иностранного общества или обществ, с которыми связано то общество, о котором идет речь.

§ 5. Случаи, где наказание не нужно

XVII.

Это случаи: где цель положить конец известным действиям может быть столь же успешно достигнута по более низкой цене: например, наставлением столько же, сколько страхом; образованием понимания столько же, как непосредственным влиянием на волю. Сюда принадлежат, кажется, все те преступления, которые состоят в рассеивании вредных мнений в деле обязанностей, каких бы то ни было — политических, нравственных или религиозных. И при этом все равно, будут ли такие принципы рассеиваться с искренним убеждением или даже без убеждения в их благодетельности. Я говорю даже без убеждения: потому что хотя в таком случае наставление не помешает писателю стремиться внушать свои принципы, но оно может удержать читателей от принятия их: а без читателей его стремление внушать эти принципы не сделает никакой беды. В таком случае государю обыкновенно незачем будет принимать в этом деятельную роль: если интерес одного индивидуума будет в том, чтобы внушать принципы, которые вредны или могут считаться вредными, то, конечно, интерес других индивидуумов будет в том, чтобы обличать их. Но если государю необходимо нужно будет принять участие в споре, то наиболее приличное оружие для опровержения заблуждения есть перо, а не меч.

Глава XVI

О пропорции между наказаниями и преступлениями

I.

Мы видели, что общая цель всех законов есть предотвращать вред, т.е. когда он этого стоит; но что там, где нет других средств сделать это кроме наказания, есть четыре случая, где дело этого не стоит.

П.

Когда вред стоит этого, то законодатель, руководящийся в своих взглядах принципом полезности, при своем стремлении достигнуть сколько возможно этой общей цели естественно предполагает себе следующие четыре второстепенные цели.

III.

1. Его первая, наиболее обширная и наиболее желательная цель есть предотвратить, насколько только возможно, и все стоящие того роды преступлений, каких бы то ни было 7; другими словами, действовать так, чтобы не могло быть совершаемо вообще никаких преступлений.

IV.

2. Но если человек необходимо должен совершить преступление того или другого рода, ближайшая цель законодателя есть скорее побудить его совершить менее вредное преступление, чем более вредное; другими словами, побудить его выбирать всегда наименее вредное из двух преступлений, которые будут соответствовать его цели.

V.

3. Когда человек решился на какое-нибудь частное преступление, ближайшая цель есть расположить его делать не больше вреда, чем сколько необходимо для его намерения; другими словами, сделать так мало вреда, как это сообразно с благом, какое он имеет в виду.

VI.

4. Последняя цель состоит в том, чтобы, каков бы ни был вред, который предполагается предотвращать, предотвращать его сколько возможно дешевле.

VII.

С этими четырьмя целями должны быть сообразны правила, которыми должна быть определяема пропорция между наказаниями и преступлениями.

VIII.

Правило 1. Первая цель, как видели, та, чтобы предотвращать все роды преступлений, насколько это стоит делать; поэтому — ценность наказания должна быть во всяком случае не менее, чем сколько достаточно для того, чтобы перевесить ценность прибыли 8 от преступления 9.

Если бы эта ценность была меньше, то преступление все-таки будет наверняка совершено (если только не вмешаются какие-нибудь другие соображения, независимые от преступления, и если эти соображения не подействуют успешно в качестве предохраняющих мотивов): вся совокупность наказаний будет выброшена: она будет совершенно недействительна 10.

IX.

Против вышеприведенного правила часто возражали на основании его кажущейся суровости: но это может быть только по недостатку должного понимания его. Сила искушения, caeteris paribus, равняется прибыли от преступления; количество наказания должно возрастать с прибылью от преступления: поэтому, caeteris paribus, оно должно возрастать с силой искушения. Это не подлежит спору. Правда, что чем сильнее искушение, тем менее решительно указание, которое акт преступления дает об испорченности расположения преступника 11. Итак, если только в разбираемом случае не окажется какого-нибудь отягчения, происходящего из необыкновенной испорченности расположения, или по большей мере, если в разбираемом случае окажется присутствие основания для облегчения, происходящего из невинности или благотворности расположения преступника, — сила искушения может действовать в смысле понижения требования наказания. Но действие ее никогда не может простираться так далеко, чтобы она могла выказать свойство делать наказание недействительным, что, конечно, будет, если понизится уровень видимой прибыли от преступления.

Частная благосклонность, которая была бы склонна к уменьшению наказания ниже этого уровня, действовала бы как против тех целей, к которым, собственно, хотел бы стремиться этот мотив, так и против тех, более обширных целей, к которым должна бы стремиться благосклонность: это было бы жестокостью не только против публики, но и против тех самых лиц, в пользу которых она говорит: я разумею, в последствиях, хотя она и желает противного в своих намерениях. Это была бы жестокость против публики, потому что — при недостатке в должном охранении — публика оказалась бы подверженной вреду преступления; жестокость даже против самого преступника, потому что он был бы наказываем без всякой ясной мысли и без шанса достигнуть той благотворной конечной цели, которая одна может оправдывать введение зла наказания.

X.

Правило 2. Но будет ли данное преступление предотвращено в данной степени данным количеством наказания — это всегда только шанс; и для приобретения этого шанса, каково бы ни было применяемое наказание, многое применяется авансом. Впрочем, чтобы дать ему лучший шанс перевесить прибыль от преступления, — чем больше вред преступления, тем больше должна быть трата, какую стоит сделать путем наказания 12.

XI.

Правило 3. Дальнейшая цель — та, чтобы побудить человека выбирать всегда наименее вредное из двух преступлений; поэтому,— когда встречаются два преступления, то наказание за большее преступление должно быть достаточно для того, чтобы побудить человека предпочитать меньшее 13.

ХII.

Правило 4. Когда человек решился на какое-то преступление, то дальнейшая цель — побудить его делать не больше вреда, чем необходимо для его намерения: поэтому—наказание должно быть приноровляемо к каждому преступлению таким образом, чтобы для каждой части вреда здесь мог быть мотив, который бы удерживал преступника от произведения этого вреда 14.

Надобно заметить, что прибыль, хотя часто, но не постоянно, бывает пропорциональна вреду: например, когда вор вместе с теми вещами, какие он желал иметь, крадет и те, которые ему совсем не нужны. Это может случиться по легкомыслию, лени, торопливости и проч.

ХIII.

Правило 5. Последняя цель — та, чтобы, какого бы мы ни остерегались вреда, остерегаться от него насколько можно дешевле: поэтому — наказание ни в каком случае не должно быть больше того, чем сколько нужно для того, чтобы согласовать его с данными здесь правилами.

XIV.

Правило 6. Нужно заметить далее, что так как люди при различных обстоятельствах различным образом и в разной степени принимают действие одной и той же возбуждающей причины, то наказание, по имени одно и то же, не всегда произведет (или действительно, или даже видимо для других) в двух разных лицах одну и ту же степень страдания: поэтому — для того, чтоб количество наказания, действительно налагаемое на каждого индивидуального преступника, соответствовало количеству, предполагаемому для подобных преступников вообще, всегда надобно принимать в расчет различные обстоятельства, оказывающие влияние на чувствительность 15.

XV.

Из приведенных правил пропорций четыре первые, как мы можем видеть, служат для обозначения границ на стороне уменьшения или границ, ниже которых наказание не должно быть уменьшаемо; пятое — для обозначения границ на стороне увеличения или границ, выше которых наказание не должно быть увеличиваемо. Пять первых правил рассчитаны на то, чтобы служить руководством законодателю; для той же цели в некоторой степени рассчитано, правда, и шестое, но главным образом оно должно служить руководством для судьи в его старании сообразоваться, с обеих сторон, с намерениями законодателя.

XVI.

Оглянемся немного назад. Первое правило, чтобы сделать его более удобным для применения к практике, быть может, нуждается в несколько более подробном разъяснении. Надо заметить, что для большей точности нужно было вместо слова “количество” употреблять менее ясный термин “ценность”. Потому что слово “количество”, собственно, не заключает в себе обстоятельств несомненности или близости, обстоятельств, которые всегда должны браться в расчет при определении ценности известной доли страдания или удовольствия 16.

Далее, с одной стороны, доля наказания есть доля страдания; с другой — прибыль от преступления есть доля удовольствия или того, что ему равнозначно. Но прибыль от преступления обыкновенно бывает более несомненна, чем наказание, или (что все равно) по крайней мере кажется такой преступнику. Во всяком случае эта прибыль бывает обыкновенно более непосредственна. Отсюда следует поэтому, что для того, чтобы сохранить превосходство наказания над прибылью от преступления, ценность наказания должна быть поднята каким-нибудь другим путем пропорционально тому, чем оно уступает относительно двух пунктов — несомненности и близости. Но оно не может получить прибавки к своей ценности иначе, как получая прибавку в отношении объема (magnitude). Итак, везде, где ценность наказания оказывается недостаточна или относительно несомненности, или относительно близости, в сравнении с прибылью от преступления, — там оно должно получить прибавку относительно объема 17.

XVII.

Еще дальше. Чтобы увериться в том, что ценность наказания действительно становится выше ценности преступления, в некоторых случаях может оказаться необходимым брать в расчет не только прибыль от индивидуального преступления, к которому должно прилагаться наказание, но также и прибыль от других подобных преступлений того же рода, которые преступник мог уже совершить без улики. Как ни суров этот подсчет наугад, в некоторых случаях невозможно будет не прибегнуть к нему; именно в таких случаях, где прибыль есть денежная прибыль, где шанс улики очень мал и где вредный акт такого свойства, что указывает на привычку; например, в случаях подделки монеты. Если не прибегать к упомянутому способу, то привычка к этому преступлению — по балансу расчета — наверное будет прибыльной привычкой. В таком случае законодатель может быть совершенно уверен, что он будет не способен прекратить это преступление и что все наказание, за него налагаемое, останется без действия и без пользы. Одним словом (употребляя те же выражения, которые мы уже выставили), все это количество наказания будет недействительно.

XVIII.

Правило 7. По рассмотрении этих вещей, в дополнение и объяснение к правилу 1-му, могут быть введены следующие три правила:
Чтобы дать возможность ценности наказания перевесить ценность прибыли от преступления, наказание должно быть увеличено относительно объема пропорционально тому, чего ему недостает относительно несомненности.

XIX.

Правило 8. Далее, наказание должно быть увеличено относительно объема пропорционально тому, чего недостает ему относительно близости.

XX.

Правило 9. Где акт положительно указывает на привычку, наказание должно быть увеличено настолько, чтобы дать ему возможность перевесить не только прибыль от индивидуального преступления, но и прибыль от других подобных преступлений, которые мог совершить тот же преступник безнаказанно.

XXI.

На требование наказания могут — в некоторой небольшой степени — иметь влияние и некоторые другие обстоятельства или соображения; но так как свойство их не столь удобно показать, или оно не столь постоянно, или приложение их не так определенно, как в предыдущих, то можно сомневаться, следует ли ставить эти обстоятельства на один уровень с другими.

XXII.

Правило 10. Когда наказание, которое по своему качеству особенно хорошо рассчитано для удовлетворения его намерения, не может иметь меньше известного количества, то при употреблении его иногда может быть полезно немного расширить его выше того количества, которое было бы строго необходимо по другим основаниям.

XXIII.

Правило 11. В частности, это может иногда иметь место в таких случаях, когда предположенное наказание такого свойства, что оно особенно хорошо рассчитано для того, чтобы служить нравственным уроком 18.

XXIV.

Правило 12. Вышеупомянутые соображения клонятся к тому, чтобы требовать увеличения наказания; следующее правило действует для его уменьшения. Есть (как мы видели) известные случаи 19, где вследствие влияния случайных обстоятельств наказание может иметь шанс сделаться бесполезным только в одной части. Поэтому — при определении количества наказания должно быть обращаемо внимание на обстоятельства, которые могут сделать всякое наказание бесполезным.

XXV.

Правило 13. Должно заметить, что чем больше разнообразен и подробен какой-нибудь разряд положений закона, тем больше шанс того, что какая-нибудь данная статья его будет забыта: и при этом от нее не будет никакой пользы. Различения более сложные, чем сколько могут понять те, на поведение которых они должны оказывать влияние, будут даже хуже, чем бесполезны. Вся система получит смутный характер: и таким образом уничтожено будет не только действие пропорциональности, установляемой этими статьями, но и действие всего, что с ними связано. Начертить точную линию направления в подобном случае кажется невозможно. Впрочем, для памяти может быть не лишним прибавить следующее правило: если между статьями закона, предназначенными усовершенствовать отношение между наказаниями и преступлениями, встретятся такие, которые своими особенно хорошими действиями не вознаградят неудобства, какое они сделали бы в кодексе, увеличивая его запутанность, — эти статьи должны быть опущены 20.

XXVI.

Надобно заметить, что политическая санкция, к которой относится род наказаний, разбираемых в этой главе, есть только одна из четырех санкций, которые все могут внести свою долю в произведение одних и тех же результатов. Поэтому можно сказать, что при назначении количества политического наказания должно обращать внимание на содействие, которое оно может встретить со стороны этих других управляющих сил. Правда, что от каждого из этих различных источников может иногда проистекать весьма могущественное содействие. Но дело в том, что (оставляя в стороне нравственную санкцию в случае, где сила ее положительно принимается и видоизменяется политической санкцией) воздействие этих других сил никогда не бывает достаточно определенно, чтобы на нем можно было основываться. Это воздействие никогда не может быть рассчитано в точных долях, подобно политическому наказанию, и измерено в числе, количестве и ценности. Поэтому законодатель обязан составить полный комплекс наказаний, как если бы он был уверен, что не получит никакого содействия ни от одной из этих сил. Если он может это сделать — тем лучше; если же нет — то он необходимо должен на всякий случай составить этот комплект совершенно независимо (от всего остального).

XXVII.

Здесь нелишне будет перечислить еще раз те различные обстоятельства, которые надо иметь в виду при установлении пропорции между наказаниями и преступлениями. Эти обстоятельства, кажется, следующие:

/. Со стороны преступления:

1. Прибыль от преступления;

2. Вред преступления;

3. Прибыль и вред от других больших или меньших преступлений разного рода, которые преступник мог предпочитать;

4. Прибыль и вред от других преступлений того же рода, в которых преступник, вероятно был уже виновен.

//. Со стороны наказания:

5. Объем наказания, состоящий из его интенсивности и продолжительности;

6. Недостаточность наказания относительно несомненности;

7. Недостаточность наказания относительно близости;

8. Количество наказания;

9. Случайная выгода относительно качества наказания, не строго необходимая относительно количества;

10. Употребление наказания особенного качества, в смысле нравственного урока.

///. Со стороны преступника:

11. Ответственность класса лиц, способного к преступлению;

12. Чувствительность каждого отдельного преступника;

13. Частные заслуги или полезные качества отдельного преступника — в том случае, когда наказание может лишить общество блага от этих заслуг или качеств;

14. Большое число преступников по какому-нибудь особенному случаю.

IV. Со стороны публики, в каком-нибудь особом случае:

15. Наклонности народа в пользу или против какого-нибудь количества или способа наказания;

16. Наклонности иноземных держав.

V. Со стороны закона, т.е. публики, в течение известного времени:

17. Необходимость делать для простоты небольшие жертвы относительно пропорциональности.

ХХVIII.

Быть может, найдутся люди, которые с первого взгляда сочтут потерянным трудом ту мелочную осмотрительность, какую мы употребили в установлении этих правил: потому что грубое невежество, скажут они, никогда не ломает головы над законами, а страсть не рассчитывает их. Но зло невежества допускает лечение; а что касается положения, что страсть не рассчитывает, то это несправедливо, как большая часть таких слишком общих и решительных положений. Когда речь идет о таких важных вещах, как страдание и удовольствие, и притом то и другое в самой высшей степени (то есть о единственных вещах, которые могут иметь важность), то кто же не рассчитывает? Правда, люди рассчитывают — одни с меньшей точностью, другие с большей; но все люди рассчитывают. Я не сказал бы, что даже сумасшедший человек не рассчитывает. Страсть рассчитывает — больше или меньше — в каждом человеке; в разных людях, смотря по пылкости или холодности их расположения, по твердости или раздражительности их характера, по свойству действующих на них мотивов. К счастью, из всех страстей наиболее поддается расчету та страсть, излишеств которой общество всего больше может опасаться вследствие ее силы, постоянства и всеобщности 21: я разумею ту страсть, которая соответствует мотиву денежного интереса; так что эта мелочная осмотрительность (если ее можно так назвать, когда идет дело об установлении правил наказания) имеет наилучшие шансы быть действительным средством — там, где эта действительность имеет величайшую важность.

Глава XVII

О том, какие свойства должен иметь комплекс наказания

I.

Мы показали правила, которые должны быть соблюдаемы при определении пропорции между наказанием и преступлением. Естественно, что свойства, которые должны быть даны комплексу наказания, должны быть для каждого случая таковы, какие нужны для того, чтобы они были способны применяться сообразно с этими правилами: качество будет определяться количеством.

П.

Припомним, что первое из этих правил было то, что количество наказания во всяком случае должно быть не менее того, чем сколько достаточно, чтобы перевесить прибыль от преступления: поэтому, как скоро количество его меньше этого, весь комплекс наказания (если только случай недостаточности не пополняется какой-нибудь из других санкций) пропадает; оно — недействительно. Пятое правило было то, что наказание ни в каком случае не должно быть больше, чем требуется разными другими правилами: потому что иначе все, превышающее это количество, не нужно. Четвертое правило было то, что наказание должно быть прилагаемо к каждому индивидуальному преступлению таким образом, чтобы каждая часть вреда этого преступления могла иметь свое взыскание: иначе та известная часть преступления, которая не имеет соответствующего ей взыскания, как будто остается без наказания. Далее, известный комплекс наказания не может быть согласован ни с одним из этих правил, если только этот комплекс наказания не будет допускать вариаций, соответствующих каждой вариации в количестве того вреда от известного рода преступлений, к которому это наказание прилагается. Чтобы доказать это, пусть прибыль от преступления допускает множество степеней. Предположим затем эту прибыль на одной из этих степеней: если наказание будет меньше, чем сколько следует для этой степени, оно будет недействительно, оно пропадет даром; если оно будет больше, то на количество превышающей разности оно будет не нужно; следовательно, оно пропадет и в этом случае.

Итак, первое качество, которое должно быть дано комплексу наказания, — то, чтобы этот комплекс был способен иметь относительно своего количества вариации сообразно с каждой вариацией, какая может иметь место в прибыли или вреде преступления. Это свойство, кажется, может быть обозначено словом изменяемость.

III.

Второе свойство, тесно связанное с первым, может быть названо равномерностью. Мало будет пользы в том, что законодатель установил способ наказания (удовлетворительный во всех других отношениях), и притом способный быть увеличенным или уменьшенным до требуемой степени, — если за всем тем, какая бы степень ни была выбрана, эта степень, смотря по обстоятельствам, способна будет производить или слишком тяжелую степень страдания, или слишком легкую, или даже совсем никакой. В этом случае, как и прежде, при одних обстоятельствах большая часть произведенного страдания будет не нужна; при других обстоятельствах не будет страдания вовсе, или же оно будет недействительно. Когда наказание подлежит такой неправильности, оно может быть названо неравномерным;

когда свободно от этой неправильности, то равномерным. Правда, количество страдания, производимого наказанием, будет в значительной степени зависеть от обстоятельств, отличных от характера самого наказания: от положения преступника относительно обстоятельств, могущих оказывать влияние на чувствительность человека. Но влияние самих этих обстоятельств во многих случаях будет взаимно подчиняться влиянию характера наказания: другими словами, страдание, производимое каким-нибудь способом наказания, будет соединенным действием того наказания, которое приложено к человеку, и тех обстоятельств, в которых он подвергается ему. Но есть некоторые наказания, действие которых способно подвергаться большему изменению от влияния таких посторонних обстоятельств, чем способно подвергаться ему действие других наказаний. В таком случае равномерность или неравномерность могут считаться свойствами, принадлежащими самому наказанию.

IV.

Примером способа наказания, способного быть неравномерным, служит наказание изгнанием, когда locus a quo (или место, откуда человек изгоняется) есть какое-нибудь определенное место, указанное законом, которое преступнику, быть может, безразлично. Сюда принадлежит также денежное или квазиденежное наказание, когда оно относится к какому-нибудь частному виду собственности, которым преступник мог владеть или не владеть, как случится. Все эти наказания могут разделяться на части и измеряться с величайшей мелочной точностью: так как они могут разделяться по времени, по крайней мере, — если уже не по чему-нибудь иному. Поэтому ни одно из них не недостаточно относительно изменяемости: и, однако же, во многих случаях этот недостаток в равномерности может сделать их столь же неудобными для употребления, как если бы они были недостаточны и относительно изменяемости.

V.

Третье правило пропорции было то, что когда встречаются два преступления, то наказание за большее преступление должно быть достаточно для того, чтобы побудить человека предпочитать меньшее преступление. А для того, чтобы быть достаточным для этой цели, оно должно быть очевидно и однообразно больше: больше не только в глазах некоторых людей, но всех людей, которые способны быть в таком положении, что им придется выбирать между двумя преступлениями, т.е. в глазах всего человечества. Другими словами, два наказания должны быть совершенно соизмеримы. Отсюда возникает третье свойство, которое может быть названо соизмеримостью (commensurability), т.е. относительно других наказаний.

VI.

Но наказания разных родов в очень немногих случаях бывают постоянно больше одни других; в особенности, когда низшие степени наказания, которое бывает обыкновенно больше, сравниваются с высшими степенями того, которое бывает обыкновенно меньше: другими словами, наказания разных родов в немногих случаях бывают постоянно соизмеримы. Единственное верное и универсальное средство сделать два комплекса наказания совершенно соизмеримыми состоит в том, чтобы сделать меньшее наказание составной частью большего. Это может быть сделано двумя способами: 1) прибавляя к меньшему наказанию другое количество наказания того же рода; 2) прибавляя к нему другое количество другого рода. Последний способ не меньше верен, чем первый: потому что хотя не всегда можно быть совершенно уверенным, что одно данное наказание покажется одному и тому же липу больше другого данного наказания, но можно быть всегда уверенным, что всякое данное наказание, как только оно имеется в виду, покажется больше, чем вовсе никакого.

VП.

Далее. Наказание может действовать только в той степени, насколько уму человека представляется идея этого наказания и его связи с преступлением. Если идея его не присутствует в уме человека, оно не может действовать вовсе; и тогда само наказание должно быть недействительно. А для того, чтобы присутствовать, оно должно быть вспоминаемо, а чтобы быть вспоминаемо, оно должно быть узнано. Но из всех наказаний, какие можно вообразить, нет ни одного, связь которого с преступлением было бы так легко узнать и так прочно запомнить, как то наказание, идея которого отчасти уже соединена с какой-нибудь частью идеи преступления, — а это бывает тогда, когда в том и другом есть какое-нибудь обстоятельство, общее им обоим. Когда это общее бывает в наказании и в преступлении, то говорится, что наказание имеет аналогию с преступлением или что оно характерно для него. Поэтому характерность есть четвертое свойство, которое на этом основании должно быть дано комплексу наказания всякий раз, когда это может быть удобно.

VIII.

Очевидно, что действие этой комбинации будет тем больше, чем теснее аналогия. Аналогия будет тем теснее, чем важнее 22 обстоятельство, которое им обще. А самое важное обстоятельство, которое может быть обще преступлению и наказанию, есть тот вред или убыток, который они производят. Поэтому самая тесная аналогия, которая может существовать между преступлением и наказанием, к нему приложенным, есть та аналогия, которая существует между ними, когда вред или убыток, производимый ими, бывает одного и того же свойства: другими словами, та аналогия, которая образуется обстоятельством тождественности их вреда. Вследствие того самую тесную аналогию с преступлением имеет тот способ наказания, который в настоящем и точном смысле слова называется возмездием. Поэтому возмездие — в тех немногих случаях, где оно бывает исполнимо и не слишком дорого, — будет иметь большое преимущество перед всяким другим способом наказания.

IX.

Далее. На ум человека, собственно, действует только идея наказания (или, другими словами, кажущееся, видимое наказание), а самое наказание (реальное наказание) действует только тем, что порождает эту идею. Поэтому всю услугу совершает кажущееся (apparent) наказание — я разумею — в смысле примера, который есть главная цель. Весь вред приносит реальное наказание. Обыкновенный и верный способ увеличить объем кажущегося наказания есть увеличить объем реального. Впрочем, кажущийся объем можно до известной степени увеличивать другими, менее дорогими средствами: поэтому всегда, когда эти менее дорогие средства могут столь же соответствовать цели и когда в то же время употребляется прибавочное реальное наказание, это прибавочное реальное наказание не нужно. Что касается этих менее дорогих средств, то они состоят: 1) в выборе особенного способа наказания, наказания особенного качества, независимо от количества; 2) в особенном роде церемоний, отдельных от самого наказания и сопровождающих его исполнение.

X.

Когда кажущийся вид наказания имеет большую пропорцию к реальному, то способ наказания может быть назван более примерным (exemplary). Но что касается выбора самого наказания, то нет другого средства сделать данное количество наказания более примерным, как выбрать наказание такого рода, которое бы имело аналогию с преступлением. Отсюда — другой резон делать наказание аналогичным преступлению или, другими словами, делать его характерным.

XI.

Надобно помнить, что наказание само по себе есть издержка (expense): само по себе оно есть зло. Вследствие этого пятое правило о мере наказания — не делать его больше, чем сколько требуется по другим правилам. Но это бывает всякий раз, когда производится какая-нибудь частица страдания, нисколько не способствующая предположенному результату. И если какой-нибудь способ наказания бывает более другого способен производить подобное излишнее и ненужное страдание, он может быть назван неумеренным; если менее, то — умеренным. Поэтому умеренность есть шестое свойство, которое желательно для способа наказания.

ХII.

Умеренность в способе наказания достигает совершенства тогда, когда не только не производится излишнего страдания на стороне наказываемого лица, но даже и сама операция, посредством которой оно подвергается страданию, устроена так, чтобы соответствовать цели — произвести удовольствие на стороне какого-нибудь другого лица. Мы разумеем прибыль или количество удовольствия личного рода; потому что удовольствие необщественного рода, конечно, почти произведено на стороне всех лиц, в сердце которых преступление возбудило чувство неблагосклонности. Так бывает это с денежным наказанием и также с такими наказаниями квазиденежного рода, которые состоят в отнятии такого владения, какое может переходить от одной стороны к другой. Правда, удовольствие, производимое такой операцией, вообще не равняется страданию; но это может быть, однако, в особенных обстоятельствах, как, например, там, где человек, у которого вещь взята, очень богат, а тот, кому ее отдают, очень беден; и, как бы то ни было, оно всегда гораздо больше, чем можно произвести каким-нибудь другим способом наказания.

ХIII.

Свойства примерности и умеренности стремятся, по-видимому, к той же непосредственной цели, хотя различными путями. Оба стараются уменьшить отношение реальной тягости наказания к кажущейся; но примерность стремится увеличить кажущуюся тягость, умеренность — уменьшить реальную.

XIV.

Сказанное до сих пор относится к свойствам, которые должны быть даваемы наказаниям вообще, к каким бы преступлениям они ни прилагались. Следующие далее свойства менее важны, или относясь только к некоторым преступлениям в частности, или завися от влияния переходных и местных обстоятельств.

Во-первых, четыре различные цели, на которые подразделяется главная и общая цель наказания 23, могут произвести столько же различных свойств, смотря по тому, насколько известный способ наказания является более удобным для достижения той или другой из этих целей. К цели примера как главной было уже применено особенное свойство. Остаются три низшие цели — исправления, отнятия способности к преступлению и воздаяния.

XV.

Поэтому седьмое свойство, желательное в способе наказания, есть содействие исправлению или исправляющая тенденция. А всякое наказание содействует исправлению пропорционально своему количеству; потому что чем больше испытанное человеком наказание, тем больше оно способно произвести в нем отвращение к преступлению, бывшему причиной наказания; и это относится ко всем преступлениям одинаково. Но есть известные наказания, которые относительно известных преступлений имеют особенное стремление производить этот результат своим качеством: и там, где это бывает, такие наказания, прилагаемые к таким преступлениям, будут иметь преимущество перед всеми другими. Это влияние будет зависеть от характера мотива, который был причиной преступления: наказанием, наиболее содействующим исправлению, будет тот род наказания, который лучше всего рассчитан на то, чтобы ослабить силу этого мотива.

XVI.

Таким образом, для преступлений, происходящих от мотива дурной воли, самую сильную исправительную тенденцию будет иметь то наказание, которое всего лучше рассчитано для того, чтобы ослабить силу гневных чувств; и особенно в том роде преступлений, который состоит в упорном отказе преступника сделать что-нибудь, требуемое от него по закону, и где упорство в большей мере увеличивается его досадой против тех, кто имеет интерес принуждать его к уступке и исполнению, — в подобном случае наиболее действительным наказанием было бы, кажется, заключение с умеренной диетой.

XVII.

Таким же образом для преступлений, происходящих от соединенного влияния лени и денежного интереса, самую сильную исправительную тенденцию имеет, кажется, наказание, которое всего лучше рассчитано на то, чтобы ослабить силу первого из этих расположении. И в особенности в случаях воровства, обмана и всякого рода подлогов наилучший способ для этой цели в большей части случаев есть, кажется, принудительный труд.

XVIII.

Восьмое свойство, желательное в известных случаях для комплекса наказания, есть действенность наказания в отнятии способности к преступлению. Это свойство может быть в совершенстве дано комплексу наказания, и притом дано гораздо вернее, чем свойство исправительности. Неудобство состоит здесь в том, что это свойство способно вообще становиться в противоречие со свойством умеренности: так как в большей части случаев нет верного средства лишить человека возможности делать вред, не лишая его в то же время и в значительной степени возможности делать добро — и себе, и другим. Поэтому вред преступления должен быть так велик, чтобы он требовал весьма значительной доли наказания для цели примера, прежде чем он может допустить применение наказания, равного тому, какое необходимо для цели отнятия способности к преступлению.

XIX.

Наиболее действенное наказание в этом смысле есть, очевидно, смерть. В этом случае действенность наказания несомненна. Вследствие того это наказание в особенности применяется к тем случаям, где, пока преступник жив, имени его будет достаточно, чтобы привести в негодование всю нацию. Так бывает от случая к случаю с претендентами на престол и предводителями партий в гражданских войнах: хотя в применении к преступлениям такого проблематического свойства, где вопрос о преступности вертится больше на успехе, чем на чем-нибудь ином, приложение такого рода наказания может, кажется, пахнуть скорее враждой, чем наказанием. В то же время это наказание, очевидно, в значительной степени неумеренно — что и составляет одно из многих возражений против его употребления — кроме разве самых чрезвычайных случаев.

XX.

В обыкновенных случаях для этого отнятия способности к преступлению может достаточно служить тот или другой из различных родов заключения и изгнания, из которых содержание в тюрьме есть одно из самых строгих и действенных наказаний. Потому что, когда преступление обставлено так, что может совершиться только в известном месте, как это бывает в большей части преступлений против лица, все, что должен сделать закон для прекращения преступнику возможности совершать его, есть предотвратить ему возможность быть в этом месте. Во всех преступлениях, состоящих в нарушении или злоупотреблении какого-нибудь доверия, эта цель может быть достигнута гораздо дешевле, простым отнятием этого доверия; и вообще во всех преступлениях, могущих совершаться благодаря каким-нибудь отношениям, в которых преступник стоит к другому липу или разрядам лиц, — простым прекращением права извлекать принадлежащие к ним выгоды. Так бывает, например, во всех преступлениях, состоящих в злоупотреблении привилегией брака или в злоупотреблении свободой производства какого-нибудь выгодного или иного занятия.

XXI.

Девятое свойство есть удобство для воздаяния (subserviency to compensation). Если имеется в виду воздаяние с характером мщения, то это свойство с небольшими вариациями будет пропорционально количеству; если имеется в виду выгодное (lucrative) воздаяние, то это бывает особенным и характерным свойством денежного наказания.

XXII.

В довершение всех этих свойств может быть введено свойство популярности, весьма изменчивый и неопределенный род свойства, который может принадлежать комплексу наказания в один момент и может быть потерян в другой. Под популярностью разумеется то свойство, по которому наказание кажется удобно или, лучше, не кажется неудобно для массы народа, среди которого предполагается его ввести. Строго говоря, оно скорее должно бы быть названо отсутствием непопулярности; потому что относительно такой веши, как наказание, нельзя ожидать, чтобы какой-нибудь вид или доля его показались положительно удобными и приятными для народа: достаточно если, по большей части, в народе нет решительного отвращения к мысли о нем. А так как упомянутое выше свойство характерности, кажется, больше, чем всякое другое, стремится примирить одобрение народа со способом наказания, то популярность может считаться родом второстепенного качества, зависящего от свойства характерности. Польза внесения этого свойства в каталог главным образом состоит в том, чтобы служить напоминанием законодателю — не вводить без настоятельной необходимости никакого способа или доли наказания, к которым бы он заметил сильное отвращение в массе народа.

XXIII.

Действие непопулярности способа наказания аналогично с действием неумеренности на стороне преступника. Очень легко произвести ненужное страдание, которое делает наказание неумеренным. Точно так же производится излишняя часть страдания, когда наказание непопулярно: но в этом случае оно производится на стороне лиц, совершенно невинных, народа вообще. Это есть уже один вред; а другой вред — та слабость, которую это способно ввести в закон. Когда народ доволен законом, он охотно содействует его исполнению; когда он недоволен законом, он естественно не будет оказывать ему своего содействия; хорошо еще, если он не станет положительно чинить препятствий его исполнению. Это значительно увеличивает сомнительность наказания; и отсюда прежде всего умножается число преступлений. С течением времени этот недостаток, как обычно, может повести к увеличению объема наказания: т.е. прибавления к нему известного количества, которое было бы не нужно 24.

XXIV.

Надобно заметить, что это свойство необходимо предполагает в народе тот или другой предрассудок, исправление которого должно быть обязанностью законодателя. Потому что, если бы отвращение к этому наказанию основывалось на принципе полезности, то наказание было бы такое, какое бы не следовало употреблять по другим причинам: и в этом случае о его популярности или непопулярности не стоило бы говорить. Поэтому это есть собственно свойство не столько наказания, сколько свойство народа: расположение иметь нерезонное отвращение к предмету, который заслуживает одобрения. Это есть также знак другого свойства, т.е. лени или слабости со стороны законодателя, который допускает то, что народ вредит собственному своему интересу из-за недостатка обучения, которое он был бы должен и мог бы иметь. Как бы то ни было, как скоро такое неудовольствие существует, законодателю следует обратить на него внимание, как если бы оно было совершенно основательно. Всякая нация может иметь свои предрассудки и капризы, которые законодатель должен разыскать, изучить и излечивать 25.

XXV.

Одиннадцатое и последнее из свойств, желательных для комплекса наказания, есть отменяемость (геmissibility). Вообще думают, что когда наказание применяется, то оно нужно, что оно должно быть применено и потому нет надобности, чтобы оно могло быть отменено. Но в особенных — и всегда весьма печальных случаях — дело может случаться иначе. Может случиться, что наказание будет наложено там, где по намерению законодателя оно не должно бы было быть применено, то есть где потерпевший его невинен в преступлении. Во время произнесения приговора он казался виновным, но затем случайность обнаружила его невинность. В таком случае уже невозможно исправить той части наказания, которую он уже понес. Дело теперь в том, чтобы освободить его от той части, которая еще предстоит. Но будет ли еще что-нибудь предстоять? Есть очень мало шансов на то, чтобы что-нибудь еще могло предстоять, если только наказание не состоит в хроническом наказании: как, например, заключение в тюрьму, изгнание, принудительный труд и тому подобное. Когда дело состоит в остром наказании, т.е. когда в настоящую минуту уголовный процесс уже кончился и наказание может оставаться только в его последствиях, — дело может считаться неотменимым, неисправимым. Так бывает, например, при телесном наказании, клеймении, членовреждении и смертной казни. Самое неотменимое наказание есть смертная казнь. Потому что, хотя другие наказания, уже оконченные, и не могут быть отменены, они еще могут быть вознаграждены; и хотя несчастная жертва не может быть возвращена в прежнее состояние, но, быть может, еще нашлись бы средства поставить ее в такое хорошее состояние, что оно могло бы заставить человека забыть свое страдание. Это может быть вообще сделано с большим успехом там, где наказание было денежное.

Свойство отменяемости может оказать пользу и в другом случае: когда хотя преступник был наказан справедливо, но по причине какого-нибудь хорошего поступка, сделанного им после того, как началось наказание, может показаться полезным отменить часть назначенного ему наказания. Но это едва ли может быть там, где пропорция наказания в других отношениях такова, какова и должна быть. Цель примера более важна, чем цель исправления. Едва ли можно думать, что наказание требуется меньше для первой цели, чем для последней. Потому что необыкновенным случаем будет скорее то, если наказание, достаточное для устрашения человека, думавшего о нем только несколько минут, не будет достаточно для устрашения человека, который все время его чувствует. Итак, все, что требуется для цели примера, должно оставаться во всяком случае: никакое исправление преступника не может дать права для отмены какой-нибудь его части; если бы можно, человеку осталось бы только тотчас исправиться и таким образом освободиться от большей части наказания, которое было сочтено нужным. Следовательно, для того, чтобы иметь право на отмену какой-нибудь части наказания по этой причине, надо сначала предположить, что наказание, назначенное в первый раз, было больше, чем необходимо для цели примера, и что, следовательно, одна часть его была вообще не нужна. Это действительно легко может быть при господствующих теперь несовершенных системах: и потому, пока эти системы еще продолжают свое существование, свойство отменяемости должно считаться полезным, как по первому, так и по этому второму основанию. Но этого не было бы в какой-нибудь новопостроенной системе, в которой бы были соблюдены изложенные выше правила пропорции. Поэтому в такой системе польза этого свойства основывалась бы только на первой причине.

XXVI.

Пересматривая различные возможные способы наказания, окажется очевидным, что ни один из них не владеет всеми упомянутыми свойствами в совершенстве. Поэтому, чтобы сделать лучшее, что может быть сделано в вопросе наказания, в большей части случаев необходимо будет складывать их и составлять из них сложные комплексы, которые бы состояли каждый из нескольких различных способов наказания, сложенных вместе: характер и пропорции составных частей каждого комплекса были бы различны, сообразно с характером преступления, которому предположено противодействовать.

XXVII.

Нелишним будет собрать и представить в общем обзоре одиннадцать выше определенных свойств. Они следующие:

Два из них относятся к установлению должной пропорции между отдельным преступлением и его наказанием, а именно:

1. Изменяемость.

2. Равномерность.

Третье — к установлению пропорции между несколькими преступлениями и несколькими наказаниями, а именно:

3. Соразмеримость.

Четвертое содействует наказанию приобрести то положение, в котором одном оно может быть действенно, и в то же время доставить ему два дальнейшие свойства примерности и популярности, а именно:

4. Характерность.

Два следующие относятся к исключению всякого бесполезного наказания; одно — косвенно, возвышая действенность того, которое полезно; другое — прямо, а именно:

5. Примерность.

6. Умеренность.

Три другие содействуют каждое трем низшим целям наказания, а именно:

7. Содействие исправлению.

8. Действенность в отнятии способности к преступлению.

9. Содействие к вознаграждению.

Другое свойство стремится исключать побочный вред, который может быть иногда произведен каким-нибудь особенным способом наказания, а именно:

10. Популярность.

Последнее свойство стремится смягчить вред, который может произвести иногда всякое наказание вообще, а именно:

11. Отменяемость.

Свойства соразмерности, характерности, примерности, содействия исправлению и действенности в отнятии способности к преступлению в особенности рассчитаны на увеличение прибыли, которая может быть получена от наказания; умеренность, содействие к вознаграждению, популярность и изменяемость — на уменьшение издержек или стоимости наказания; изменяемость и равномерность одинаково полезны для обеих этих целей.

XXVIII.

Мы переходим теперь к общему обзору системы преступлений: т.е. таких актов, к которым — по причине тех вредных последствий, производить которые они имеют естественную тенденцию, и в целях остановить такие последствия — может быть пригодно привязать известные искусственные последствия, состоящие в наказании, которое постигает лица, совершившие эти акты, сообразно с установленными сейчас принципами.

___________

1 Тому, что говорится дальше о преступлении, должна бы, собственно говоря, предшествовать особая глава о целях наказания. Но так как это могло бы слишком увеличить объем этого труда, то мы нашли более удобным предоставить этот предмет для особого сочинения. (Это сочинение есть “Рациональное исследование наказания”, изданное сначала вместе с “Рациональным исследованием награды” Дюмоном в его французском издании, а потом вошедшее и в английское изд.) Туда я должен отнести анализ различных возможных способов наказания, частное и подробное исследование свойств каждого, его выгод и невыгод и разные другие изыскания, которые не казались абсолютно необходимыми здесь. Впрочем, нелишне будет сказать и здесь несколько слов относительно целей наказания.

Непосредственная главная цель наказания есть контролировать действие. Это действие есть или действие преступника, или других; действие преступника оно контролирует или своим влиянием на его волю, где, как говорится, оно действует путем исправления; или своим влиянием на его физическую силу, где оно действует отнятием способности совершить другое преступное действие; действия других наказание может контролировать не иначе как влиянием на их волю, где, как говорится, оно действует посредством примера. Род боковой, коллатеральной цели, которой наказание естественно стремится достигать, есть цель доставить удовольствие потерпевшей стороне, где есть сторона или вообще стороны (т.е. заинтересованное лицо или лица), злая воля которых возбуждена была этим преступлением или по личной причине, или по причине симпатии и антипатии. Эта цель, если только может она достигаться есть цель благотворная. Но наказание никогда не должно быть назначаемо для одной этой цели, потому что (независимо от действия его путем контроля) удовольствие, производимое таким образом наказанием, никогда не может равняться со страданием. Впрочем, наказание, назначаемое для другой цели, должно быть приноровляемо и к этой, насколько это может быть сделано без издержек. Удовлетворение, доставляемое таким образом потерпевшей стороне в виде необщественного удовольствия (см. гл. X), может быть названо возмездием или вознаграждением (vindictive satisfaction, compensation); как вознаграждение, доставляемое в виде личной выгоды или количества удовольствия, оно может быть названо выгодным. Пример есть самая важная цель из всех в той пропорции, в какой множество лиц, подвергающихся искушению совершить преступление, относится к одному. Назад

2 См. гл. VIII (Намеренность). Назад

3 См. гл. IX (Сознательность). Назад

4 Влияние моральной и религиозной санкций или, другими словами, мотивов любви к репутации и религии есть другая группа причин, сила которых может в известных случаях оказаться больше (силы) наказания, которое законодатель способен или хотя бы считает уместным применить. Поэтому для него было бы благоразумным держать их в поле зрения. Однако сила этих влияний изменчива и различна в разные времена и в разных местах, тогда как сила влияний, которые рассматривались ранее, является постоянной и одинаковой всегда и везде. Поэтому на них не следует всегда смотреть как на основания для признания полной безнаказанности: как и в указанных выше случаях несовершеннолетия и опьянения, выяснять существо фактов (в делах такого рода) часто бывает непрактично. Назад

5 См. гл. V (Удовольствия и страдания). Назад

6 См. гл. XII (Последствия), § 4. Назад

7 Под преступлением я разумею здесь акты, которые, как ему кажется, имеют стремление произвести вред. Назад

8 Под прибылью от преступления надо понимать не только денежную прибыль, но и какое бы то ни было удовольствие или выгоду, которую человек получает или ожидает получить от удовлетворения желания, которое приводит его к совершению преступления.

Эта прибыль (т.е. ожидание прибыли) от преступления и составляет побуждающий мотив или, где их несколько, сумму побуждающих мотивов, приводящих человека к совершению преступления. С другой стороны, наказание (т.е. ожидание наказания) составляет удерживающий мотив, который или сам по себе, или в соединении с другими может действовать на него в противоположном направлении, побуждая его воздержаться от совершения преступления. Оставляя в стороне случайные обстоятельства, сила искушения равняется силе соблазняющего или побуждающего мотива или мотивов. Итак, сказать, как говорили это писатели с великими заслугами и великими именами, что наказание не должно возрастать с силой искушения, значит то же, что сказать в механике, что движущая сила или момент силы не должен возрастать с моментом тяжести. Назад

9 Beccaria. Dei delitti, § 6, trad. par Morellet, § 23. Назад

10 См. гл. XV (Случаи, не подлеж. наказанию, §. 1.) Назад

11 См. гл. XI (Расположения), § 42. Назад

12 К примеру, если когда-либо стоит идти на такую трату, как столь ужасное наказание, как сожжение живьем, то это будет оправдано скорее, имея в виду предотвращение преступлений типа убийства или поджигательства, чем для предотвращения выпуска фальшивых денег. Назад

13 Esprit des Lois, 1. VI, chap. 16. Назад

14 Если бы кто усомнился в этом, пусть тот представит себе преступление разделенным на столько отдельных частей, сколько можно различить частей в произведенном им вреде. Положим, например, что преступление состоит в том, что какой-нибудь человек дал вам десять ударов или украл у вас десять шиллингов. Если за данные вам десять ударов он наказывается не больше, чем за пять, то пять ударов из десяти составят преступление, за которое нет никакого наказания; поняв это, человек, дающий вам пять ударов, наверное даст их еще пять, потому что он может иметь удовольствие дать вам их даром. Таким же образом, если за кражу десяти шиллингов человек наказывается не больше, чем за кражу пяти, то кража других пяти шиллингов остается преступлением, за которое наказания нет. Это правило нарушается почтя на каждой странице всех кодексов, какие я только видел. Назад

15 См. гл. VI (Чувствительность). Назад

16 См. гл. IV (Ценность). Назад

17 Поэтому, например, простое вознаграждение никогда не считается достаточным наказанием за воровство или грабеж. Назад

18 Можно сказать, что наказание рассчитывается таким образом, чтобы отвечать цели нравственного урока, когда — вследствие печати позора, которую оно накладывает на правонарушение, — оно рассчитано так, чтобы возбуждать у публики чувства отвращения к тем пагубным привычкам и расположением, с которыми связан данный проступок, и тем самым — внушить противоположные благодатные привычки и расположения.

Это то, что должно оправдать применение столь сурового наказания, как бесчестье быть выставленным на публичное осуждение, предусмотренное для того, кто поднял руку на женщину или на своего отца...

Отчасти в силу этого принципа, как я полагаю, военные законодатели нашли оправдание осуждению на смерть того солдата, кто поднял руку на старшего по званию. Назад

19 См. гл. XV (Случаи, не подлежащие наказанию), § 4. Назад

20 Я опасаюсь, что, несмотря на это правило, могут подумать, что я довел свою заботу о пропорциональности слишком далеко. Но до сих пор на нее почти не обращали никакого внимания. Монтескье был чуть ли не первым, кто имел какое-нибудь представление о такой вещи. Поэтому в таком предмете мне казался лучше скорее излишек, чем недостаток. Трудность была в том, чтобы придумать образец подобной модели: когда она есть, то, если что покажется излишним, это легко выбросить. Назад

21 См. гл. ХП (Последствия), § 33. Назад

22 См. гл. VII (Действия), § 3. Назад

23 См. гл. XV, § 2, прим. Назад

24 См. гл. XV (Случаи, не подлежащие наказанию, § V). Назад

25 Там же, гл. IX, § 4. Назад

 

Из книги: И. Бентам. Введение в основания нравственности и законодательства. М., 1998. Гл. XV-XVII.

Hosted by uCoz